Возвращение к мечте - Страница 40

Адам посмотрел на нее долгим, напряженным взглядом.

— В чем дело, Лоури? Ты нуждаешься в моем обществе или просто не хочешь оставаться одна после того, что пережила?

— И то и другое, — честно ответила она и улыбнулась молящей улыбкой. — Теперь, когда наши планы на праздники изменились, я подумала, что, может быть, ты захочешь посмотреть, как Розин утром откроет свой чулок с подарками перед тем, как мы уедем.

— В противоположных направлениях, — без выражения сказал Адам и протянул руку, чтобы повернуть к себе ее лицо. — Значит ли это, что ты изменила ко мне отношение, Лоури?

— В том, что касается тебя и Розин, да.

— Но не более того?

Лоури посмотрела ему прямо в глаза.

— Да, мое отношение к тебе не изменилось.

— Ты хочешь сказать, что все еще ненавидишь меня? — продолжал допытываться он.

— Ты знаешь, что это не так.

— Откуда мне знать!

Они молча смотрели друг на друга, и тогда Лоури поборола свою гордость и сказала:

— Пожалуйста, Адам, останься. Я не могу оставаться сегодня одна. Мне необходимо говорить с кем-нибудь, пока это кошмарное чувство беспомощности если не исчезнет, то хотя бы ослабнет.

Он невесело улыбнулся.

— Ты честна со мной.

— Ты накупил столько еды, а мы почти ничего не съели. И шампанское еще осталось. Давай вместе отпразднуем возвращение Рози.

— Когда ты так просишь, как я могу отказать тебе?

Лоури улыбнулась ему с благодарностью.

— Ты прислушивайся, не заплачет ли Розин, а я пойду на кухню, что-нибудь приготовлю.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Я лучше сама…

— Как обычно! — неодобрительно хмыкнул он.

Лоури торопливо ушла на кухню и закрыла за собой дверь, чтобы не видеть этих спрашивающих глаз, которые так часто преследовали ее во сне все эти долгие годы, наполненные одиночеством месяцы после их разрыва.

Через полчаса она позвала его к маленькому столику, на который положила клетчатую скатерть и поставила красные свечи в блюдцах. Она сварила рис, приготовила томатный соус и поставила на стол свой любимый сыр. Увидев все это, Адам одобрительно прокомментировал:

— Впечатляет, да еще как быстро!

— Я старалась, чтобы тебе понравилось, — серьезно сказала она.

— Не всегда… — начал он, но остановился и вскинул руку в знак извинения. — Извини, давай забудем сегодня о грустных моментах нашего прошлого и сосредоточимся только на более приятных сторонах наших отношений.

— Давай, — ответила она, не уверенная в том, что поступает правильно. Для нее одним из самых радостных и тщательно хранимых воспоминаний были моменты, проведенные с ним в постели. Эта мысль, очевидно, одновременно пришла и в голову Адаму, судя по тому, как краска выступила у него на скулах.

— Ужасно вкусно, — сказал он с полным ртом и улыбнулся, глядя на нее сквозь пламя свечей. — До этого момента я и не знал, что так сильно проголодался.

— Я тоже, — призналась она, и в течение некоторого времени они дружно жевали.

Немного позже, утолив самый острый голод, она вздохнула.

— Знаешь, мне так жалко ту бедную женщину.

— Миссис Блэнчард? — переспросил Адам и серьезно кивнул. — Я тебя понимаю. Она, несомненно, больной человек, и теперь, когда Розин дома, надо простить ее. Ведь ей казалось, что она дарит своему сыну и его жене тот самый подарок, о котором они больше всего мечтали.

— Бедняжка. Я так и вижу ее в той комнатке, где стояла кушетка и были все эти игрушки — прямо сердце разрывается от жалости!

У Блэнчарда, пока Лоури одевала Розин, Адам присутствовал при допросе. Чарльз Блэнчард рассказал, что у матери был нервный срыв, когда несколько месяцев назад умер его отец. Он был уверен что она уже вполне оправилась, и поэтому рассказал ей, что несколько недель тому назад у его жены случился выкидыш. Теперь он горько винил себя за это. Хотя у него уже было два здоровых сына, о чем с чувством облегчения узнала Лоури, он знал, что его мать мечтала о внучке, но ему и в голову не могло прийти, что она осуществит свои мечты столь ужасным способом.

— Жалко, что пришлось вмешивать в это дело полицию, — сказала Лоури.

— Если бы полиция не вмешалась, Блэнчард не увидел бы фотографии Розин. По крайней мере, теперь, когда он поместил мать в больницу под присмотр врачей, полиция, слава Богу, уже не сможет предъявить ей обвинение.

— Бедная женщина, — вздохнула Лоури, — подумать только, что все это случилось из-за того, что я вышла купить воздушные шарики. Фрэн говорит, что она, должно быть, в этот момент пошла на склад за ботиночками нужного размера для ребенка, которым она занималась, поэтому никто и не заметил, что Розин уводят. Ну, а Розин просто подумала, что это такая игра.

— Может быть, это была судьба? — заметил Адам, разливая по бокалам остатки шампанского.

— Очень жестокая судьба, если это так!

— По правде говоря, теперь, когда за Розин не надо больше волноваться, я не могу не думать, что в отношении меня она была не такой уж жестокой. — Он поймал твердый взгляд ее блестящих глаз, в которых отражалось пламя свечей. — Ничто иное не заставило бы тебя позвонить мне, Лоури, ведь так?

Она опустила глаза.

— Наверное, нет.

— Это возвращает нас к тому, о чем ты говорила раньше. Ты пообещала, что моя мать может навещать Розин, но как насчет меня? — Адам протянул руку через стол и положил на ее ладонь. — Рада ты этому или нет, но я отец Розин.

— Если бы ты с самого начала выказал большой энтузиазм, я бы и сама захотела понять тебя, — резко возразила Лоури, подняв подбородок. — Обвинение в том, что все было мною подстроено, чтобы заставить тебя жениться, — трудно забыть. И трудно простить.